1 ноября сего года архиепископу Евстафию исполняется семьдесят лет. За его спиной более четырех десятилетий пастырского служения. Закончив Московскую духовную семинарию, а затем Московскую духовную академию в восьмидесятых годах он подвизался на монашеское поприще в Троице-Сергиевой лавре, далее служил в Свято-Данииловом монастыре, после чего восстанавливал ярославский Толгский монастырь, где был духовником. С 1991 года служил наместником Спасо – Яковлева Димитриевого монастыря в Ростове Великом Ярославской области. В 2000 году назначен на забайкальскую кафедру епископом Читинским и Забайкальским. Закончил свое архипастырское служение в сане архиепископа Александровского и Юрьево-Польского в 2018 году. Ныне прибывает в Троице – Сергиевой лавре. Его служение отмечено большими делами в церковном строительстве. Владыко восстановил и построил с нуля более шестидесяти храмов, шесть монастырей и воздвиг в г. Чите самый большой по Сибири и Дальнему Востоку кафедральный собор. В основе строительных дел у Владыки всегда лежали труды духовные. Его помнит и почитает множество духовных чад из разных уголков нашей необъятной Родины. Владыка – наставник, Владыка – строитель. Строитель храмов, строитель душ.

Уроки смирения.

          Владыка Евстафий прибыл в Читу морозным утром в зиму 2000 года. Не смотря на ранний час, еще до начала утренний службы, в Воскресенском Кафедральном соборе города Читы был отслужен молебен. По окончанию молебна, Владыка, поклонившись встречающим его забайкальцам, произнес:

«Я прибыл к вам не для того, что бы вы служили мне. Я прибыл к сюда – послужить вам».

          С этой минуты и началось его славное служение на Забайкальской земле.

          На момент прибытия Владыки, я был помощником депутата Государственной Думы Виктора Петровича Войтенко, который в то время являлся одним из инициаторов строительства нового Кафедрального собора в городе Чите. Для этих целей при Администрации Читы даже был создан благотворительный фонд, в Попечительский совет которого входили наши градоначальники, мой выше упомянутый руководитель и еще кто-то из читинских толи политиков, толи чиновников. За давностью лет я этого не помню, да и впрочем, не имеет значения. Мероприятие это носило локальный городской характер, хотя подразумевалось, что Собор должен иметь региональное и даже межрегиональное значение, так как в то время Читинская и Забайкальская епархия охватывала два субъекта Федерации: Читинскую область и Республику Бурятию.

          Воскресенский Кафедральный Собор, в котором состоялось первое общение читинцев с Владыкой Евстафием, собором возможно назвать с большой натяжкой. Это маленький деревянный, по сути простой приходской храм, некогда католический приход, чудом уцелевший в богоборческие годы, когда в Чите были уничтожены почти все культовые сооружения. Он был передан Православной церкви сразу же после войны, можно сказать в честь Великой Победы, и был освещён в честь Воскресенья Господня. Вмещает этот храм, если постараться и уплотнить людей, человек триста, не больше. Поэтому не только на Пасху, но и в другие значимые православные праздники, места для всех желающих в нем не хватало. А те, кому уж посчастливилось попасть внутрь, стояли на службе так плотно, как в час-пик в общественном транспорте в советские времена. Не редко случалось, посреди богослужения люди падали в обморок.

          Я рассказываю об этом так подробно потому, что именно с этой проблемой я и пришел, как помощник депутата, к епископу Евстафию во второй день его пребывания в Чите.

Привел меня к нему и представил тогдашний настоятель Воскресенского храма отец Симеон, с которым мы много общались по вопросу возможного строительства нового Собора. К моему удивлению, Владыка уже вычленил для себя данную проблематику, хотя и пробыл в Чите всего лишь полтора дня. Он, выслушав меня, очень живо отреагировал и дал однозначно понять, что готов заниматься этим вопросом незамедлительно, как говорится, не откладывая в долгий ящик. Владыка сразу же поинтересовался, где в Чите можно поставить достойный Собор и, после пояснения, что есть несколько возможных вариантов, попросил показать ему все места воочию. А также, справился о возможности привлечения на просмотр предполагаемых мест кого-нибудь из архитектурно-строительной среды. Для меня это было очень просто, потому как, я лично и хорошо знал практически весь архитектурный цех города. Я тут же позвонил руководителю «Читаархпроект» Руфине Федоровне Бунтовской, предложив ей, провести для Владыки Евстафия такую экскурсию по Чите. Она конечно же с радостью откликнулась. Ответом на вопрос когда это можно будет сделать, Владыка еще раз меня удивил, сказав:

«А давайте прямо завтра с утра, чего тянуть».

В сей момент я четко понял, что этот человек начал свое деятельное служение на нашей земле немедленно, не раскачиваясь и не применяясь к обстоятельствам. Как говориться, «разведка боем».

          Как было договорено, мы подъехали за Владыкой к девяти утра в Управлении епархии.  Он был в храме, шла литургия. Я зашел и увидел его молящимся возле самого входа, как простого прихожанина. Владыка ждал нас, однако задержал покуда не прочли Евангелие, после чего мы вышли и поехали. 

После чего все и началось. Споры, переговоры, консультации, градосоветы, общественные слушания, политические дрязги, критика, клевета и многое другое. Общество раскололось. Одни видели Собор в центре, другие на окраинах, иные вообще в лесу, там вроде «поумиротворенней», а кому то он вовсе не был нужен.

«Мы же здесь потомки ссыльных и каторжан» — так говорили.

А Владыка Евстафий проповедовал, что мы потомки Святого благоверного Великого князя Александра Невского, наследники святой православной Руси, и неотъемлемая часть Православного Государства Российского. Баталии были страстные. Карикатуры и пасквили в газетах, различные информационные провокации, как в СМИ, так и в собраниях посвященных разбирательству проблемы. Вот тут Владыка и начал преподавать нам свои уроки смирения. Он ни разу не ответил на клеветнические выпады, не втянулся в политические дрязги и не дал оппонентам даже малейшего повода. Для меня, участвовавшего ранее в политических компаниях, глубоко знакомого с политическими технологиями и ведением информационных войн, это было, по меньшей мере, странно. Владыка отвергал малейшие предложения хоть как-то ответить на клевету или оправдаться в информационном поле. Он смиренно делал свое дело, донося в умы забайкальцев, что храм здесь в первую очередь имеет миссионерское значение, что во времена всеобщей бездуховности место для храма только в самом центре города, наряду с самыми значимыми городскими архитектурными сооружениями, а то и во главе их. Его смирение, но при этом, и твердость возымели успех. Число его сторонников стабильно росло, оппоненты становились друзьями. Вообще это уникальное качество, обретать друзей и сторонников из числа равнодушных, а порой и враждебно настроенных к тебе людей. Владыка это умеет. Его смирение перетекает в мудрость и дальновидность. Об этом я еще скажу.

И ничего не делалось без молитвы. Помолились и за дело, возникла проблема — помолимся. А Господь во всем помогал и все устроял.

Особо хочу сказать про молитву.  Владыка был в постоянном общении с Богом. И Он благоволил ему во всех начинаниях на земле забайкальской. Результаты на лицо, они хорошо известны всем забайкальцам, и не забудутся в веках. Важность молитвы Владыка доносил до каждого, кто сподобился общению с ним. Как-то раз, он, по-отечески, сказал мне:

«Вот ты бежишь, суетишься, стараясь многое успеть. Из-за важности и неотложности дел сократил молитву, а то и не помолился вовсе. Тебе кажется, что такова необходимость. А посмотри на КПД своих дел. Где-то не успел, где-то разминулся, а где-то еще какие-то обстоятельства возникли и, соответственно, ты не сделал всего того, что запланировал. А если с душой помолиться, уделить этому время, которого, на самом деле, не так уж много для молитвы и нужно. Да еще и вложить себя в руку Божию, целиком полагаясь на Его святую волю. Тогда дела-то по другому пойдут. В нужное время, в нужном месте встретится необходимый человек, своевременно поступит необходимая информация, придет помощь и так далее. Господь все премудро устраяет. В молитве залог не сиюминутного временного, а постоянного фундаментального успеха. А если ты еще сподобишься к молитве чтение Псалтыри или Евангелия добавить, так это вообще очень пользительно для тебя будет».

В лице Владыки для меня открылся неведомый ранее подход к решению вопросов, не ведомая философия жизни.

А еще была простота общения. Все было просто. Бывало приедешь к вечеру в епархию, а он позовет вокруг храма погулять. Так маленьким «крестным ходом» все вопросы и проговорим.

Кстати о крестных ходах. Они начались в Чите при епископе Евстафии практически сразу, по первому же поводу, и стали системными городскими мероприятиями, проводимыми регулярно на Казанскую, на память Александра Невского и Царственных страстотерпцев. Поначалу народ удивлялся, недоумевал, а потом, как и должно было быть, приобщался.

«Крестный ход – это духовная дезинфекция» — говорил Владыка Евстафий.

Возвращаюсь к Собору. Когда всеобщими усилиями и при помощи Николая Емельяновича Аксененко решение по месту его расположения было почти принято («почти» потому, что до закладки первого камня нет-нет да и проявлялись потуги отыграть все назад) Владыка получил из Белгородской епархии проект храма, который решил взять за основу для будущего Собора. У него все было как всегда, по простому и безотлагательно. Я подъехал в епархию, он в кабинете изучает проект. Говорит:

«Ты же Логунова Валерия Егоровича — главного архитектора города хорошо знаешь. Набери его, узнай на месте он или нет. Попроси, что бы нас принял».

Набираю, на месте, не занят.

«Едем» — говорю.

Городская архитектура находиться в двух кварталах от епархиального управления.

«А зачем же ехать?» — отвечает Владыка, — «Пойдем, прогуляемся, погода хорошая».

Проект под мышку и пошли. Разложили у Валерия Егоровича проект, он ознакомился. Хорошо. Нужно дорабатывать под наши условия, привязывать к месту.

«А кого из архитекторов подряжать планируете?» — спрашивает Логунов.

Ну а я про себя думаю, что конечно же Руфину Федоровну Бунтовскую и ее «Читаархпроект».

 А Владыко в ему ответ: «А кого порекомендуете?».

Валерий Егорович конечно же порекомендовал «Читагражданпроект». У них там, в архитектурной среде всякие междусобойчики случались. То «Читагражданпроект» на «коне», то «Читаархпроект».

«Ну пусть будет «Читагражданпроект,» — спокойно сказал Владыка.

Я тут чуть язык не проглотил от неожиданности. Выходим из архитектуры, я со всем рвением, практически возмущенно говорю:

«Да как же так, Владыка! Ведь Главный архитектор «Читагражданпроект» — Виктор Иванович Кулеш. А он же был нашим ярым противником! А Руфина Федоровна, она же с нами с самого начала».

И тут Владыка произнёс фразу, глубоко засевшую в моем сознании:

«И камни возопиют!»

И далее спокойно говорит: «А Руфину Федоровну мы не забудем и не обидим».

Так и вышло. И камни возопили.

Руфина Федоровна вскоре спроектировала часовню Александра Невского на Титовской сопке над городом, женский монастырь в Атомановке и в последствии еще несколько храмов на Забайкальской земле. А Виктор Иванович Кулеш, с присущей ему самоотверженностью, взялся за дело так, что преобразил имевшийся проект в лучшую сторону до неузнаваемости и изваял ту красоту, которая сегодня является архитектурной доминантой города Читы. Работая над храмом Виктор Иванович сделался глубоко православным человеком, верным помощником Владыки Евстафия в строительстве храмов по всему Забайкалью. Вместе они еще очень много сделали.

На торжествах, посвящённых освещению Казанского собора в городе Чите, Виктор Иванович произнес покаянную речь о том, что когда-то был противником Владыки, хотя, на тот момент, ему уже давно не в чем было каяться. Он все доказал своими добрыми делами в соработничестве с Владыкой Евстафием. Вот уж воистину, обращение «из Савла в Павла». 

Так Владыка никого не обидел и всех учинил в други своя.  Как говориться, «всем сестрам по серьгам».

Работа продолжалась. В целях сбора средств на строительства собора Владыка не стал реанимировать созданные при администрации города Читы благотворительный фонд, а учредил новый, назвав его благотворительным фондом Святого благоверного Великого князя Александра Невского  и пригласив в Попечительский совет всех тех, кто ранее выступал с инициативой строительства: депутата ГД Виктора Петровича Войтенко, мэра города Читы Анатолия Дмитриевича Михалева, заместителя мэра  Анатолия Викторовича Ибрагимова, заместителя начальника Забжд, бывшего мэра города Читы Александра Федоровича Седина и, горячо поддерживающего Владыку  во всех его начинаниях, начальника Забжд Виктора Федоровича Сехина. Первым Председателем Попечительского совета был избран епископ Читинский и Забайкальский Евстафий. Таков был первый состав Попечительского совета благотворительного фонда Святого благоверного Великого князя Александра Невского.

Однако для Владыки председательство в Попечительском совете не имело никого значения, и он в очередной раз проявил свое смирение, мудрость и дальновидность. Он предложил членам Попечительского совета пригласить в его состав в качестве Председателя – Губернатора Читинской области Равиля Фаритовича Гениатулина. Решение было принято, Губернатор согласился и возглавил Попечительский совет. Статус Фонда сразу обрел новое значение. Далее Попечительский совет разрастался, в его состав входили наиболее значимые руководители региона, общественные и политические деятели, бизнесмены. Владыка инициировал мудрое решение. Политические оппоненты и противники были объединены одним общим делом.

Храм строили всем миром. Так устроил Господь по молитвам епископа Читинского и Забайкальского Евстафия.

А о молитве Владыка не забывал.  Начиная с ровной площадки, котлована, первого камня и до полного окончания работ регулярно служились молебны. Если иссякало финансирование или не находилось строительное решение — помолимся. Помолились — решение нашлось, помощь пришла, деньги появились. Так и построили.

А еще Владыка постоянно проповедовал, постоянно нес Слово Божие тем людям, которые были причастны к строительству не зависимо от рангов и уровня решаемых ими задач, будь то члены Попечительского совета, руководители строительных организаций или простые рабочие. Причем делал он это ненавязчиво, просто и, как бы, невзначай. Поговорили о деле, поговорили о жизни, поговорили о Боге. А «семечко» в души сеялось.

Все значимые православные праздники или реперные даты связанные с этапами строительства Владыка всегда отмечал торжественным Богослужением и братской трапезой. Все согласно старой христианской традиции. За одним столом у Владыки Евствфия собирались руководители области и города, военачальники, видные и значимые люди региона, а наряду с ними и простые прихожане, простые соработники в различных делах епархии и Владыки. Это всегда было очень душевно. Никогда и нигде я больше не встречал таких душевных архиерейских трапез. А мне неоднократно довелось бывать за столом на различных церковных и светских торжествах разного уровня. Такая душа только у Владыки Евстафия.

Случалось так, что Губернатор, который заезжал только на час, говоря, что очень занят, побыв у Владыки, откладывал дела и оставался до конца мероприятия. А что говорить за других. Дела и заботы отходили в сторону, расстояние между людьми сокращалось.

 Бывало, перед началом торжественной трапезы Владыко подзывал меня к себе и потихоньку просил, говоря:

          «Сейчас тостующие будут восхвалять меня. Но ты же свой, все понимаешь. Прошу тебя, произнеси тост по существу нашего собрания, акцентируя внимание людей на тот повод, по которому мы собрались».

          В этот момент я понимал, что, наверное, одно из самых больших искушений у архиерея то, когда тебя все восхваляют, хотя в отношении епископа Евстафия все это было, конечно же, заслужено. Думаю, что с подобными просьбами он обращался ни ко мне одному. Рядом были и другие близкие ему люди. Так проявлялось его смирения. Как правило, подытоживая торжество, Владыка всегда благодарил собравшихся и подчеркивал, что все сказанные в его адрес добрые слова, он принимает как аванс и будет стараться дорасти до того уровня, который задали ему в своих словах выступавшие.

Владыка всегда нес слово Божие, являясь живым примером христианской любви. И никогда никакого пафоса. Все просто, душевно, смиренно.

За большими делами были и дела малые, повседневные. На ряду с Кафедральным собором, строился монастырь, строились другие храмы по региону. Владыка всегда и везде деятельно участвовал, начиная с поиска проектных решений и заканчивая привлечением благотворителей. В вопросы строительства он погружался глубоко и детально. Шутил:

«Нам монахам делать нечего, так вот мы со скуки, да от безделья и придумываем, чем себя занять».

Монастырю уделял особое внимание.  Говорил:

«Монастырь — это сердце Церкви. Здесь молитва твориться будет нам в помощь Божию во всех наших благих делах и начинаниях».

Случались и курьезные ситуации. Вот одна из таких. Было лето. В вопросе строительства Собора чаша весов уже склонилась на сторону Владыки Евстафия, но до реальной стройки было еще далеко. Как-то под вечер, я заехал в епархию, Владыко был у себя в кабинете. Я зашел. Сидим, разговариваем. Тут стук в дверь, заходят два армянина.

«Владыка!» — говорят, — «а можно, мы Собор построим».

Владыко, слегка улыбнувшись в усы, отвечает:

«Конечно же можно.

Ребята, а вы строители?»

В ответ: «Обижаете Владыка. Армяне все строители».

Владыка снова улыбнулся и говорит:

          «Ну хорошо ребята. Только вот по Собору рано говорить, еще многие вопросы не решены. Давайте вы нам сначала гаражик, вот тут за храмом, построите».

           Армяне, конечно же, взялись, но не достроили, стенку завалили. Потом другие люди достраивали. Но Владыка, как всегда, просто, а тут, и с юморком, никого не отогнал, не обидел и пользу для епархии постарался извлечь. Вспоминаю это через много лет и улыбаюсь.

Были и другие уроки и примеры. В тоже лето, по случаю своего дня рождения взял я тортик и приехал в епархию.

«День рождения» — говорю, — «давайте чайку попьем».

А Владыка отвечает, что, дескать, приобрели для епархии приусадебный участок с домиком, и вот, сейчас, собираются с матушками поехать, посмотреть, немного порядок привести. В общем, приглашает меня с собой, мол там чайку и попьём. Я конечно же с радостью. Когда приехали туда, матушки сразу за дело, сразу в земле ковыряться. Владыка же мне, так не навязчиво, говорит, что мол не гоже нам руки в брюки стоять, когда женщины работают, мол надо бы подсобить. Взяли мы лопаты и носилки, и давай толи перегной, толи навоз, уж не помню, таскать. Так вот я вместе с архиереем носилочки и таскал. Такое и после, не один раз случалось. И чайку с тортиком в честь дня рождения, конечно же, попили. Он мне тогда икону Святителя Николая подарил, и очередной свой урок простоты и смирения преподал.

В другой раз. Была зима, февраль. Где-то в районе праздника Сретенья Господня. Владыка собирался в город Сретенск, освещать восстановленный там храм, по-моему, Георгия Победоносца и решил взять с собой хор. Поэтому нужно было ехать на двух машинах, а водитель у Владыки только один. Он попросил меня, такое несколько раз случалось, поехать с ними в качестве водителя. И стало быть, поехали. Выехали очень рано, почти ночью. Но не напрямую в Сретенск, а зачем-то сначала в Шилку, а далее и практически до Могочи. Владыка в этих местах с кем-то коротко повстречался.

Нужно отметить, что епископ Евстафий очень много ездил. Расстояние по епархии с востока на запад составляло порядка полутора тысяч километров, а с севера на юг в районе тысячи. И везде, в каждом уголке решались вопросы восстановления или строительства храмов, возрождения и устройства православной жизни.

Так вот: Шилка – Могоча — Сретенск. Это в один конец километров восемьсот пятьдесят. В Сретенске вечерняя служба, встреча с Главой Сретенского района, а с утра освещение храма и литургия, по завершению которой, братская трапеза. После столь насыщенной программы, Владыка отпустил хор со своим водителем в Читу, а со мной поехал на север области в село Тунгокочен, центр одного самых северных и дремучих районов Забайкалья. Это еще четыреста с гаком километров. Нашей спутницей тогда была молодая православная журналистка Ольга Василькова, сопровождавшая Владыку в той поездке в целях освещения мероприятий в Православной газете. Ныне она — настоятельница женского монастыря в Атомановке, игуменья Ольга.

 Нас ожидал Глава Тунгокоченского района Фесюк Сергей Владимирович. Как я уже сказал, в то время, это был один из самых глухих районов области и, наверно, тогда в Тунгокочене не было ни гостиниц, ни кафе. Да и приехали мы поздно вечером, по дороге попали в очень сильную пургу. Снег стеной, видимость ноль.  Добрались с большим трудом. Владыка всю дорогу крепко молился.

Сергей Владимирович встретил нас на въезде в село и пригласил поужинать к себе домой. Как радушный хозяин, он накрыл добрый по тунгокоченским меркам стол. Как водиться в охотничьем уголке, стол тот изобиловал мясными кушаньями, а в качестве основного блюда Фесюк предложил пельмени из изюбрятины, с гордостью объявив, что добыл изюбря (это такой олень) чуть-ли не собственноручно. Я точно знал, что Владыка настоящий монах и мяса не вкушает вообще, да и день, вроде бы как, был постный. Однако тут он, не подав вида, не моргнув глазом, скромно немного отведал хваленые хозяином пельмени и еще что-то из мясных деликатесов, так же собственного производства из свежедобытой добытой дичи.  Он не позволил себе лишнего, просто в меру поел и похвалил явства, соблюдая законы гостеприимства. Хозяин остался доволен, а я получил очередной урок смирения от Владыки Евстафия.

Но это еще не все. Гостиницы, как я уже говорил, там не было. Нас разместили в каком-то административном здании, где, для подобных случаев, были две комнаты отдыха. Естественно, наша спутница разместилась в отдельной комнате, а мы с Владыкой в другой. И тут Владыка снова являет пример кротости и смирения, благословляя меня лечь на кровать, которая была поудобнее. Сам же ложится опочивать на худшую. Я попытался было возразить, но он обрезал, сказав, что послушание превыше поста и молитвы. Возражать здесь бесполезно, пришлось смириться. Благословение есть благословение.

С утра мы в сопровождении Главы поехали по району, посмотрели возможные места для строительства храма, ознакомились с местными природными достопримечательностями и, пообедав в Вершино-Дарасуне, отбыли в Читу. Еще километров около пятисот.  Вот такие были «Сретенские встречи» с пробегом порядка тысячи восьмисот километров.

Однажды, также по зиме, в один из моих визитов к Владыке, он спросил меня, сильно ли я занят на текущей неделе, могу ли я уделить ему два три дня в качестве водителя. Его водитель был в отпуске. Я вполне мог отодвинуть и перенести свои дела, и поэтому сразу согласился. На этот раз путь лежал в Бурятию, в Сретенский женский монастырь. Мы поехали вдвоем на маленькой легковой машине «Тойота Корона». Для меня это была полезная и очень содержательная поездка. На протяжении нескольких сотен километров дороги, бегущей по забайкальским просторам, простое и близкое общение с Владыкой, которого никто не отвлекал никакими заботами, так как сотовая связь на большей части пути просто отсутствовала. Времени имелось более, чем предостаточно, чтобы получить ответы на все, интересующие меня, вопросы и чему-то, в очередной раз, научиться от епископа Евстафия.

Из Читы мы выехали во второй половине дня, поэтому в Улан-Уде прибыли поздно вечером. Владыка о своем визите не предупредил никого, кроме бурятского благочинного отца Олега. Встреча была скромной, без пафоса. Несмотря на позднее время, мы поехали в один из Улан-Уденских храмов и осмотрели, как велись какие-то ремонтные работы. Затем Владыка с благочинным пообщались наедине, после чего, мы отужинали и улеглись спать глубоко за полночь. На этот раз, я спал в отдельной кельи и, придавленный усталостью ушедшего дня, проспал условленный час подъема. А подъем был назначен на шесть утра. Когда меня разбудили, я только и успел, что наспех умыться и перекрестить лоб. Естественно никакого утреннего правила. Вышел к столу, попили чай и в дорогу. Владыка был бодр и, по всему видно, встал уже давно. С утра мы заехали еще в один храм. Владыка также осмотрел его и внес свои корректировки в ремонтно-реставрационные работы. После чего мы отбыли из славного города Улан-Уде по направлению к Байкалу, в Сретенский женский монастырь.

Когда выехали на трассу, Владыка спросил меня, помолился ли я с утра. Я ответил, что толком не успел, мол очень сильно устал, очень поздно легли и очень рано встали. Тогда Владыка сказал, что вот и он не успел. Затем благословил меня взять молитвослов и читать утреннее правило, а сам сел за руль, сказав, что хочется порулить. Зная Владыку, какой он молитвенник, я думаю, что он-то помолился с утра. Однако, что бы не смущать меня, поступил именно так.  Вот так и ехали, я молился, а он рулил. А после утреннего правила, он попросил меня прочесть, теперь не помню, то ли акафист, то ли   канон Пресвятой Богородице. Именно попросил. Владыко умеет быть деликатным. И снова, я учился у него смирению.

В монастыре он пообщался с насельницами, отслужил молебен, и к вечеру третьего дня мы вернулись в Читу.

Подобных историй я могу вспомнить еще очень много, отдельная книга получиться.

А теперь о главных уроках от Владыки Евстафия. По крайней мере, думаю, что для меня они главные.

Первая исповедь. Помогая Владыке в его делах, я не стремился непременно исповедоваться у него. Мне казалось, ему и без меня хватает. Исповедовался у того священника, который служил в день, когда я решил причащаться или когда у меня возникла потребность исповедоваться.

Но однажды я созрел. В моем прошлом, в разгаре девяностых, был не один свой «черный шкаф со скелетом». Мягко говоря, была бурная жизнь, в которой «подвигов» хватало, а явные греховные действия были для меня нормой и даже повседневной обыденностью. Так вот, я созрел и пришел к Владыке. Он был в кабинете. Я спросил, есть ли у него время и может ли он исповедовать меня. Это была и исповедь, и беседа одновременно. Такого на установленных в богослужебном распорядке штатных исповедях не бывает. Я тогда много разворошил из своей жизни и из своего внутреннего мира. В ответ чувствовал только понимание и отеческую любовь. Становилось еще более стыдно. Закончив исповедь, я попросил прощение за то, что не открылся ранее и за то, что своим прошлым и своей сущностью отбрасываю тень на его доброе имя. Ведь Чита это маленький город, и здесь все про всех все знают. Я был готов к тому, что теперь между нами может образоваться дистанция. Но Владыка тепло по-отечески улыбнулся и сказал, что теперь наоборот я стал ему ближе, потому, что я доверился ему. Потому, что я по-настоящему доверился Богу. Здесь к моей душе приступил еще больший порыв угрызений совести, и я сказал:

«Да как же, Владыка! У меня ведь столько грехов. Наложите на меня епитимию».

Владыка улыбнулся и ответил: 

«Ты сам уже все на себя наложил».

После сказанного просто ком к горлу подкатился.  А Владыка продолжил:

«В ведре с мутной водой не увидишь большой булыжник, а в ведре с чистой и песчинка видна».

Как правило, когда мы просим прощение, мы осознаем, что совершили нечто, за что нужно просить прощение. И по своему человеческому разумению, мы понимаем, что виноваты. А вина, опять же по нашему разумению, предполагает хоть какое-то, но осуждение. Представьте себе, каково же было чувство, когда тебя не только не обвиняют и не осуждают, но даже дают тебе понять, что вроде бы и прощать то тебя не за что, как будто ты ничего плохого и не совершал. Скорее у Владыки проявлялись ко мне нотки сострадания, как у врача к больному человеку. Наверное именно так Господь и общался с грешниками в во время Его земной жизни.

Возможно это была самая проникновенная исповедь в моей жизни. Так бывает. А жизнь продолжалась и мне хотелось помогать этому человеку во всем, и все больше и больше.

Когда строительство Собора подходило к концу, одни заинтересованные люди напомнили мне, что там же рядом, на привокзальной площади когда-то рассматривался проект автовокзала, но на его реализацию не нашлось финансирования.  И вот теперь предлагали инвестиции, а меня просили продвинуть данное решение в коридорах власти. И в действительности, автовокзала в городе не было, а территория привокзальной площади, как мне казалось, вполне позволяла разместить и этот объект. Ничего плохого я здесь не видел. Однако строительство за счет частного инвестора предполагало окупаемость проекта, возврат денежных средств и впоследствии некоторый доход. Для этого в автовокзале должна была присутствовать коммерческая составляющая в виде торговых предприятий. И что греха таить, я и свой коммерческих интерес там узрел. Когда появился инвестор, Владыка был где-то в отъезде, а я понесся по коридорам власти без его благословения. Когда же он вернулся, я довел до него суть проекта, а также пообещал, что от коммерческой составляющей автовокзала будут выделятся средства на содержания Собора. Это было оговорено мною с инвестором. Владыка согласился, но достаточно сдержанно. Какая-то недосказанность между нами осталась. Начались согласование с чиновниками, обсуждения в СМИ, проект был поддержан частью архитекторов и уже почти рассмотрен на градосовете. Однако твердое мнение против высказал, упомянутый ранее, зодчий Казанского храма Виктор Иванович Кулеш. Так вот мы и поменялись местами. Теперь он выступал защитником храма, а я, вроде бы как, на что-то посягал. Я искренне недоумевал, как же так. Мне казалось, всем должно быть хорошо. Планируем социально значимый объект, да еще, и на храм деньги выделяться будут. Оглядываясь назад, честно могу сказать, что какая-то доля лукавства в этом была. И слава Богу за то, что получилось, как получилось! Виктор Иванович убедил Владыку во вреде данного проекта для храма. И началась компания по защите Казанского собора, а я оказался на другой стороне. Трудно передать те переживания, которые тогда были в моей душе. И вот, в один из дней, Владыка попросил меня, написать заявление об уходе с должности Управляющего благотворительным фондом Святого благоверного Великого князя Александра Невского. Я тут же беспрекословно подчинился и написал заявление без всяких вопросов и объяснений. От продвижения проекта автовокзала я тоже, тут же отошел. Процесс был запущен, инвестор напрямую общался с ответственными за данный вопрос чиновниками. Все шло как шло, но уже без меня. Как бывает в таких случаях, где-то краски сгущались, где-то информация искажалась. В последствии я понял, что это было хорошо. С Виктором Ивановичем у меня произошел открытый конфликт. Когда я был еще в процессе продвижения проекта автовокзала, на совещании по данному вопросу в областном управлении архитектуры, Виктор Иванович Кулеш категорично заявил, что больше руки мне не подаст. Это был удар по моему самолюбию. После заявления об уходе из Фонда, я с недельку попереживал и пришел к Владыке. Пришел, смиренно попросил прощения и рассказал, где правда, а где не совсем.

«Как же так получилось?» — думал и говорил я, — «Храм стал для меня делом жизни, и я искренне во всем помогал Вам, Владыка. Я совсем не так хотел и не так думал, как вышло».  Ну и так далее….

А Владыка, как всегда добро по-отечески, мне ответил вопросом:

«Тебе есть в этой жизни за что перед Богом ответ держать?»

«Конечно же» -отвечаю,- «есть».

«Так и радуйся! Когда тебя не справедливо в чем-то обвиняют, ты уже здесь получаешь свое наказание. Так же как, и если тебя здесь хвалят и прославляют, ты уже здесь получаешь свою награду. Зато посмотри, какую ты волну в защиту храма спровоцировал, люди встрепенулись, зажглись. Это же хорошо. А ты только о себе и думаешь».

И улыбнулся.

Тут я все понял. Вспомнил, как Владыко никогда не отвечал на нападки и клевету, хотя он горазда чище и достойнее меня, и наговоры на него, вообще никогда не имели под собой никакой реальной почвы. Страсти в душе сразу же улеглись. Я целиком положился на волю Божию. А Владыко тут же вернул мне мое заявление, и я дослужил управляющим Фонда Александра Невского до его ликвидации, которая состоялась примерно через полгода после описанных событий.

Благотворительный фонд Святого благоверного Великого князя Александра Невского свою задачу выполнил, Кафедральный собор в честь Казанской иконы Божий Матери в городе Чите был построен.

Думается мне, что это был мой главный урок смирения от епископа Евстафия. Его слова я теперь часто привожу в пример своим близким людям, когда они оказываются в подобных ситуациях, и их кто-то или что-то смущает подобным образом.

А вскоре после того, на торжествах, посвящённых дню памяти Святого благоверного Великого князя Александра Невского, при входе в Казанский собор я столкнулся с Виктором Ивановичем Кулешом. После секундной паузы, он улыбнулся, протянул мне руку и сказал:

«Мы же православные.  Мы должны прощать друг друга.»

И мы по-братски обнялись и троекратно расцеловались. Этой христианской любви нас, и его, и меня, научил епископ Читинский и Забайкальский, наш горячо любимый и уважаемый Владыко Евстафий.

          История с проектом автовокзала на привокзальной площади потихоньку сошла на нет. А на прилежащей к Собору территории, Божией милостью, трудами Владики Евстафия и Виктора Ивановича Кулеша, в последствии, был установлен памятник покровителю земли Русской и земли Забайкальской Святому благоверному Великому князю Александру Невскому.

          Святой благоверный Великий княже Александре! Моли Бога о нас!

И еще. На нашего Владыку много нападали, за то, что он якобы не справедливо осудил или отправил в запрет некоторых из духовенства. Но я точно знаю на собственном опыте и на примере других, что Владыко всегда твердо стоял за чистоту веры, за чистоту нашей Матери Православной Церкви и не оттолкнул от себя ни единого человека, пришедшего к нему с искренними извинениями.

А просить прощения не вредно никогда, даже тогда, когда тебе кажется, что ты ни в чем не виноват. Этому тоже научил меня Владыко Евстафий.

Описанные мной события и истории произошли в Забайкалье с 2000 по 2006 годы. Это было время когда Господь сподобил меня находиться рядом с Владыкой Евстафием, жить под его практически ежедневным окормлением и, хоть в малой степени, но все же быть полезным ему в его великих делах на Забайкальской земле. В духовном смысле для меня это наиболее значимый и плодотворный период жизни. Владыко, как никто другой, оставил глубокий след в становлении моей личности. Думаю, так могут сказать и многие другие забайкальцы.

И по сей день Владыка остается близким и родным для меня человеком. И пусть наши встречи теперь достаточно редки, но они всегда пропитаны теплом и любовью, которые исходят от этого человека. И это всегда наставления на путь истинный.

Многая ему и благая лета! Слава Богу за все!

Духовному отцу                                

Когда его я в жизни встретил,
Идя по своему пути,
На главный он вопрос ответил,
Помог мне веру обрести.

Он – добрый пастырь и хозяин
Из дома вымел лишний хлам,
В глуши отеческих окраин
В сердцах воздвигнул Божий храм.

Господь сподобил с ним трудиться,
Молитвы к Богу возносить.
Мы у него могли учиться,
Как русским человеком быть.

Слуга Отечества родного,
И Бога преданный слуга,
Он не искал пути иного,
Храня родные берега.

Любовь в его смиренном взгляде,
Неугасаемо горит.
Вот только все белее пряди…
Господь его благословит!

Посвящается Владыке Евстафию

Автор: Виталий Самойлов